МЫ

Мы тебе никогда не поверим,
мы тебя никогда не полюбим,
мы пространство шагами мерим,
мы пройдем и все позабудем,

Мы растопчем цветы на поляне,
Мы сравняем с долиною горы,
осветим разрушение огнями,
мы злобные мелкие воры.

От горения останется пепел,
от потопа останутся лужи,
Мы ураганный ветер,
разве нам кто нибудь нужен.

***

Я слушал то, что мне говорили,
и догадался о том, о чем не смею,
меня слезы, сомнения душили,
в чистом поле зерна гнева посею.

И прорастут, прорастут они когда-то,
солдаты без души и пощады,
им не надо ни любви ни злата,
они просто убивают, им так надо.

Эти длинные острые сабли,
разрубают пополам живое тело,
эти меткие, точные ружья,
красным сделают, то что бело. 

Стихия вечного боя,
анархия дикой силы,
одежда однотонного покроя,
ненависть взбешенной гориллы.

***

Вдруг стало понятным, что наступила осень,
вдруг стало понятным, что меньше тепла,
пойдем погуляем, прохожего спросим,
он спросит в ответ как наши дела.

Пойдем по тропинке где желтые листья,
шуршанием своим наводят тоску,
на сердце пусто и ни одной мысли,
холодную льдинку приложили к виску.

Идем по тропинке, за нами собака,
увязалась за нами, но мы ей не друзья,
французская речь, парижского Жака,
я собаке сказал, что с нами нельзя.

Побродим, побродим, спустимся к речке,
сядем на камень, посидим, отдохнем,
блеют ягнята, пасутся овечки,
нам хорошо, мы одни, но вдвоем.

***

Мы старые клячи,
Но нам хочется в море,
Мы не можем иначе,
И не хотим быть музеем,
Чтоб какой нибудь гид,
Говорил ротозеям,
Что флот наш погиб.

***

Я не хочу попадать в эту мрачность,
чувствовать мрак и проклятую злачность
чувствовать негу пустого пространства
пляска безумно дикарского танца.

Все поломалось, разрушение вечно,
обвально, свирепо так быстротечно,
обломки свирепо острым оскалом,
жалят внутри ядовитым пожаром.

Стихия любви, разрушения , оргазма,
нечистая сила земных соблазнов,
убила и стерла не оставив живого,
все продолжается снова и снова. 

***

Не лезьте ко мне с душою, 
я сам расскажу вам душевно
не топчите сердце ногою,
и так положение плачевно.

За клеткой серому волку,
тоскливо и безнадежно.
Нет ни проку, ни толку,
от того, что кормят надежно.

***

Все станет тем, что есть на самом деле
все будет так, как сказано давно,
ты будешь ты, но только в новом теле,
но уж найти друг друга нам не суждено ...

***

Неуютный и зябкий, серый, дождливый день,
мне надо согреться, но кофе поставить лень,
на тело накинул старый клетчатый плед,
но в нем нет тепла и во мне его тоже нет.

Хлопнула дверь, это кто - то зашел в подъезд,
наверху дверь открылась, дома кто - то есть,
смотрю календарь с теплом тропических мест,
но картинки не греют, мне надо удобнее сесть.

Надо встать и идти, но не знаю, зачем и куда,
может быть в магазин, там много народу всегда,
продолжаю сидеть и кутаться в клетчатый плед,
но в нем нет тепла и во мне его тоже нет.

Неуютный и зябкий, серый, дождливый день,
мне надо согреться, но кофе поставить лень,
мне надо согреться, но кофе поставить лень,
неуютный и зябкий, серый, дождливый день.

***

***

***

Мы вновь направляемся через перевал,
мы бежим, мы скрываемся не зная от чего,
но каждый из нас от чего-то устал,
желанная граница скалистый перевал.

Дороги не видно, спустился туман,
Для каждого из нас перевал самообман,
но каждый уверен, что надо идти,
хотя за  перевалом ничего не найти,

Ничего не найти, чтобы снова искать,
может быть не успеем себя потерять,
нас мучает жажда, усталость и боль,
Скалистый перевал - наш тайный пароль.

***

Что же ты пригорюнился друг,
не смеешься, а грустно молчишь,
что случилось с тобою вдруг,
и о чем ты сейчас грустишь.

Твои руки бессильно лежат,
застилает глаза пелена,
твоих мыслей грустный парад
отражает безмолвно стена.

Клочок серого неба в окне,
монотонные капли дождя,
не забудешься в горьком вине,
от себя свою тайну храня.

***

Я не буду искать разговора,
я не буду собой докучать
и не будет немого укора
и не за что будет прощать.

Белая, белая птица
в синем небе делает круг,
и мне продолжает сниться,
тепло твоих ласковых рук.

Все вроде бы как и обычно,
но все таки, что-то не так,
стрелки поют мелодично,
что прошлое это пустяк.

Черная, черная птица
в темном небе делает круг,
а я продолжаю томиться,
без тепла твоих ласковых рук. 

Горит одинокая свечка,
теряя расплавленный воск,
со звоном упало колечко,
мой ангел зачем ты умолк.

Черная, белая птицы
чертят в небе таинственный круг,
а я продолжаю молиться,
теплу твоих ласковых рук.

***

Я ушел на легке по заброшенной горной дороге.
Беспредельная даль заманила в молочный туман,
Может быть в этот час, злые, добрые, гордые боги,
Мне хотят доказать, моя правда, неправда - обман.

Ветер колет глаза песчинками каменной пыли.
Заставляет туман страх нести на открытом челе.
Одичавшии псы волчьим воем в долине завыли.
Гнутся ветви сосны на доступной для ветра скале.

Пережил, переждал дикий смех, дикий грех непогоды.
Обратил взор очей к бескрайней долине травы,
И до крови сжимая в руке осколок породы,
Я признался себе, что ни я, ни они не правы.

***

Если бы ты не хотел сновидений,
если бы ты принимал все как есть,
спокойно бы жил без нудных сомнений, 
не ждал бы от жизни добрую весть.

Но ты проживаешь в сказочном мире,
в тебе еще есть вера в добро,
а если стреляешь, то пульками в тире,
железу не больно, ему все равно.

И все таки ты расстанешься с верой,
и все таки будешь жить чтобы жить,
потом назовешь сновидения химерой,
и не вспомнишь о том, что способен творить.

***

Наверно есть в моих иллюзиях мечта,
открылась бренность и исчезла красота.
Синее море, страдание черной глубины,
все как то ново, но в новом нету новизны,

Трава желтеет, теряя свой привычный цвет,
Душа стареет, на все вопросы есть ответ.
Я вижу пропасть, она пугает глубиной,
Я приглашаю, на дно упасть вдвоем со мной.

И вот настал, этот стремительный полет,
падение вниз, падение вниз есть тоже взлет,
Мечты - театр, пустой и откровенный вздор,
Кто- то выиграл, но в глазах немой укор.

***

Тоскливая музыка горькой, пожухлой травы,
тянет к себе ароматом покоя и гибели скорой,
пересуды и сплетни чужой непонятной молвы,
обернутся когда-то плохой, оскорбительной ссорой.

Небо сковано серой, свинцовой массивностью туч,
будет дождь, он затопит дорожные рытвины, ямы.
Включаю фонарь и его раздражающий луч,
доказал, мы чисты, но внутри нас едят тараканы.

Проверю все двери, ничто не нарушит покой,
плотно окна зашторю, темнота скрывает пороки.
и смерть обласкает костлявой, холодной рукой,
будте счастливы все. Извлекайте из жизни уроки. 

Записка из палаты № 6

Пролетал над гнездом кукушки,
над тайным, таинственным местом,
по мне палили из пушки,
те, кто в гнезде под арестом.

Выстрелы были метки,
разбито крыло самолета,
от смерти спасали ветки,
от смерти, но не от рока.

На помощь пришли санитары,
психотропное средство вкололи,
овцой я стал из отары,
со страхом быть вольным на воле.

Летит над гнездом кукушки,
другой смельчак - сумасшедший,
теперь я стреляю из пушки,
он наш, он вновь пришедший.

Кошмар (палата №6)

Что-то не дышится вольно,
что-то не так в организме,
и не поется мне сольно,
в каком - то я катаклизме.

Ночью по стенам черти,
скакали и мерзко смеялись,
и с ведьмой верте не верте,
на люстре совокуплялись

Я прятался в шифаньере,
от страха дыхание сперло,
и мне как макаке в вольере,
хотелось кричать во все горло.

Из щелей ползли тараканы,
их много словно китайцев,
у соседей гремели стаканы,
под простые мотивы нанайцев.

Разраслись на балконе лианы,
поют песни райские птички,
и обнаженные дамы,
от шифаньера ищут отмычки. 

***

Приехал в мотель,
за окном гудит метель,
нет в сердце тепла,
лишь горечь была.

Будь вместе со мной,
дверь плотно закрой,
и выключи свет,
в тебе ее нет.

Мы делим тепло,
наступает светло,
Усталость в глазах
Мы были в гостях.

***

Чужая жизнь, чужая, не моя,
Я сам себе давно я посторонний,
Бумаги пожелтевшие края,
Писал не я, но текст такой знакомый.

Рисунок ручкой, где изображен
Бутон давно увядшей розы,
Стихи размыты, Ха – я был влюблен,
Я плакал, к черту эти слезы.

Мы жжём мосты, а с ними и себя,
Сжигаем прошлое, чтобы уйти от боли,
Жжём ненавидя, с грустью, но любя,
Потом живем по заведенной роли.

***